сложились обстоятельства, – отделался общей фразой Плакс и шагнул в распахнувшуюся перед ним дверь.

Вместе они прошли по длинному коридору, спустились в подвал и остановились перед другой дверью, массивной и стальной. Клерк набрал код, сухое потрескивание механизма нарушило тишину, потом что-то прожужжало, и дверь отошла в сторону. В глазах Израиля зарябило от стеллажей, усыпанных одинаковыми табличками, но банковский служащий безошибочно ориентировался в этом лабиринте и быстро нашел нужную ячейку.

Несмотря на прошедшие годы, память разведчика цепко хранила нужную комбинацию цифр. Ячейка легко открылась. На дне ящика лежал плотный объемистый пакет. Плакс забрал его, возвратился в зал, нашел укромное место и вытряхнул содержимое на стойку. Толстая, туго перевязанная пачка долларов и паспорт перекочевали в карман пальто. Теперь уже ничто не держало его в Вашингтоне. С этой минуты Израиль Плакс должен был навсегда исчезнуть, а Михаэлю Фуксу ничего другого не оставалось, как только поскорее затеряться среди миллионов американцев.

Спустя час Михаэль Фукс появился на вокзале. Потолкался в очереди у билетной кассы, а когда билет на ближайший поезд до Чикаго был приобретен, купил газету, но прочесть ее так и не смог. Строчки прыгали и расплывались перед глазами, назойливые мысли лезли и лезли в голову – Израиль Плакс никак не хотел уступать место австрийскому гражданину.

«Кто я такой? Кто? Наивный еврейский мальчик Изя из вечно неунывающей Одессы, безоглядно бросившийся в огонь революции? Лихой кавалерист и смелый разведчик Израиль Плакс? Хитрый махновец Семен Шпак? Белогвардейский офицер с аристократическим лоском Михаил Розенкранц? Преуспевающий австрийский коммерсант Иоганн Шварц? Владелец небольшой нью-йоркской фотостудии на Семнадцатой авеню Михаэль Либерман или, возможно, шанхайский журналист Гарри Шун? А может быть, германский юрист Генрих Липцер? Кто я? Какая из этих жизней моя? И вообще, есть ли у меня своя жизнь? Это извечное проклятие профессии – не принадлежать себе! Проклятие? А может, наивысшее счастье, которое не дано испытать простому смертному? Господь дарует и забирает одну, всего одну земную жизнь! А мне выпал добрый десяток, и каждый раз эта была захватывающая игра, требующая фантазии и выдержки…»

Очередная жизнь, жизнь Михаэля Фукса, напомнила о себе гудками паровозов, грохотом тележек носильщиков, женским смехом и плачем ребенка. Плакс надеялся, что в этой жизни никогда не будет холодного и беспощадного взгляда следователя НКВД, оглушающей тишины одиночной камеры и леденящей стужи лагерного барака. Они навсегда останутся в тех, прошлых жизнях.

«У меня будет всего одна, и только одна жизнь – моя! Я свободен! Свободен! – трепетала каждая его клеточка. – А Мария? А дочь? А Сан?» Сердце вдруг екнуло в когтистых лапах страха за жизнь близких ему людей, и он поник.

Уже давно ушел поезд, а Плакс так и не сдвинулся с места. Душевные муки как в зеркале отражались на его лице. Сидевшая напротив дама подалась к нему и, участливо заглядывая в глаза, спросила:

– Вам плохо?

– Э… нет, – встрепенулся он и попытался улыбнуться, но вышла жалкая гримаса.

– И все-таки, может, пригласить врача? – настаивала дама.

– Нет-нет, я здоров! – отказался Плакс, схватил чемодан и поспешил из зала.

Шум города вывел его из оцепенения, в нем снова проснулся разведчик. Воля подавила страх, трезвый рассудок взял верх над эмоциями. Он остановился у телефона-автомата и набрал знакомый номер. Ответил Сан, его низкий глуховатый голос трудно было спутать с каким-либо другим.

– Слушаю вас.

– Это я, профессор, – из предосторожности Плакс решил не называть себя: прослушивание телефона агентами НКВД нельзя было исключить. – Беспокою по поводу нашей последней работы по японской проблематике.

– Э… Она еще не совсем завершена… – Сан догадался, с кем говорит.

– К сожалению, я уезжаю. Надо встретиться.

– А что так срочно? – В голосе Сана прорвалась тревога.

– Обстоятельства неожиданно изменились.

– Мм… хорошо! Куда подъехать?

– В ресторане, где сидели перед Рождеством.

– Да, там отличная кухня, – подыграл Сан.

– Я буду через два часа, – сказал Плакс.

По его расчету этого времени Сану вполне хватало, чтобы добраться до места. А волкодавов Берии оно лишало возможности быстро подготовить акцию по ликвидации.

– О’кей.

В трубке зазвучали короткие гудки.

Теперь ему оставалось только запастись терпением и ждать. Но назойливые мысли снова не давали покоя. Он ломал голову над тем, как объяснить Сану всю опасность их нынешнего положения. И первое, что подсказывал опыт разведчика, – в душе друга нельзя было породить паники, которая может толкнуть его на необдуманные поступки.

«Да уж, с таким-то видом вряд ли это получится, – невесело подумал Плакс, глянув на свое отражение в витрине. – Ну и рожа… Надо взять себя в руки. Я должен выглядеть полным сил и энергии!»

Посмотрев на часы, он заглянул в парикмахерскую. Парикмахер-итальянец, скучавший за старым журналом, с особым рвением взялся за клиента. Под его ловкими пальцами Плакс почувствовал, как постепенно рассасывается тяжесть в затылке и исчезает резь в глазах. На улицу он вышел посвежевший и благоухающий дорогим одеколоном. До встречи в ресторане оставалось сорок пять минут. Взяв такси, он направился в центр. Приехав, он не стал заходить в помещение и решил подождать Сана в сквере напротив.

Погода разгулялась. На смену утреннему морозцу пришла оттепель, но она не повлекла за собой дождя, наоборот, небо очистилось и выглядело совсем по-весеннему. Сан, как всегда, был пунктуален. Из-за поворота показался «форд». Плакс шагнул на край тротуара и махнул рукой. Объехав стороной лужу, машина остановилась. Он поставил чемодан на заднее сиденье, а сам сел рядом с Саном. Тот все понял без слов. Минут двадцать «форд» нарезал замысловатые круги. Не обнаружив за собой слежки, они возвратились к ресторану и, оставив машину на парковке, спустились к реке.

Сан не торопил Плакса, они шли молча. Наконец Плакс сказал:

– Я должен вернуться в Москву.

– Что случилось, Израиль? Почему такая спешка?

– Это не мое решение.

– Как? – удивился Сан и наконец понял: – Так, это они требуют?

– Да. – Дальше каждое слово давалось Плаксу с трудом. – Мы, наверное, больше не увидимся. Тебе надо забыть обо мне и…

– Но почему?

– Оттуда не возвращаются.

– Неужели это правда? – ужаснулся Сан.

Плакс поник головой и выдавил:

– Я там уже побывал. Второго чуда точно не случится.

– Израиль, но это же абсурд! Ты столько сделал – и тебя в лагерь? – Сан внезапно схватил Плакса за руку и потащил к машине.

– Куда? Зачем? – упирался он.

– Едем! Есть надежное место, там они тебя не найдут! Отсидишься, а потом что-нибудь придумаем.

– Не могу! Не имею права!

– Права?! О чем ты говоришь! Они предлагают, чтобы ты сам себе накинул петлю на шею. Ты в